МОЯ ДУША
 

Посвящается всем, кто прочтет.

Я сидел и плевал в потолок. Мне это нравилось. Потолку нет, по телеку гнали какое-то новое супер-пупер шоу, в точности похожее на все остальные. Горстка дебилов выясняет отношения, а вся страна прилипла к экранам, пытаясь разобраться в хитросплетениях их чувств. А я плевал в потолок. Это куда интереснее.
Еще вчера я был поэтом. Поэтам тоже неинтересны разборки дураков на экране. Теперь я уже прозаик. Супер-пупер шоу не стало от этого интереснее.
Я помню, каково это – быть поэтом. Всегда надо что-то искать. На самом деле, то, что ты ищешь никому не надо. Всем, кто интересуется поэзией просто интересен процесс твоего поиска. Они восхищаются твоими стихами, как биолог восхищается волосатыми лапками какой-нибудь мухи. И плевать, что на самом деле эти лапки слегка отвратительны. Что вы! Ведь на ней волоски, служащие какой-то цели. И как зоолог пытается понять, для чего мухе волоски на лапах, так и литературоведы пытаются понять, для чего ты использовал тот или иной прием. А на самом деле муха даже и не замечает, что у нее на лапах волоски. И поэт четко не знает, почему употребил то или иное слово. Поэт просто ищет. Я был поэтом и тоже искал. Теперь я стал прозаиком, и все равно продолжаю что-то искать, правда, что-то другое, но даже не знаю, что. Может я никакой не прозаик, и тем более не поэт? Может у меня просто плохая память, и я что-то где-то потерял? Не знаю, не помню.
Так или иначе, во рту у меня пересохло. Слюна закончилась – развлечение тоже. Я выключил телевизор. В комнате стало темно. Считайте меня ненормальным, но я люблю, когда темно.
А больше всего я люблю полумрак.
Все вещи остаются собой, но при моей близорукости они как бы теряют свои очертания, только лишь я отведу от них взгляд. Мир уплывает и растворяется сам в себе.
Но я отвлекся. Я выключил телевизор и вышел на улицу. Было темно, как и следовало ожидать в три часа ночи. Я пошел в парк. Я люблю ходить по местам, пустынным ночью и заполненными людьми днем. В таких местах все словно остывает от людской суеты, чтобы принять ее утром. В парке было пусто, чего опять-таки следовало ожидать.
Я сел на скамейку. Я хотел спать. Я закрыл глаза и зевнул. Когда я открыл глаза, рядом со мной сидела Она. Не помню ее лица, хоть это было лишь вчера, но помню ее глаза. Полная луна отражалась в них двумя маленькими белыми пятнышками на зрачках. Глаза были нежными и грустными. Именно грустными, не знаю почему, но слово «печальными» и уж тем паче «тоскливыми» здесь никак не подойдет.
Так вот, эти большие грустные глаза смотрели в меня. Да, да, это не описка и не опечатка. Глаза смотрели в меня, и я не знаю, как передать это чувство, когда о тебе все знают (действительно все!!!) и при этом четко говорят, что понимают тебя во всех поступках, когда тебя не за что не ругают, а просто вот так понимающе смотрят.
У меня есть такая вредная привычка, задавать ночным прохожим вопрос «Ты кто?». Это все проклятая близорукость и не любовь к оптическим очкам, но, так или иначе, привычка есть.
Она сработала:
- Ты кто? – спросил я.
- Я? – переспросила незнакомка.
- Да, -удивленно оглянулся я в поисках кого-то кроме нее, кому мог бы быть адресован мой вопрос. Никого не нашел.
- Не знаю… - ответила она, и помолчав добавила:
- Видимо, я – твоя Муза, и Гармония, которую ты ищешь, и, может, я Начало… А скорее всего я твоя душа.
- По-моему, это все разные понятия, - сказал я.
- Правда? Но разве они все не объединяются для тебя в понятии «душа»?
Я молчал. Трудно говорить с тем, кто знает о тебе больше, чем ты сам. А она продолжила:
- Гармония, Муза, Вдохновение, Начало начал, разве не это ты ищешь?
- Да, - прошептал я.
- Ну, теперь ты понял, где оно все?
- Не очень, - сказал я, хотя у меня появилась одна догадка, которую я попытался проверить. – Послушай, а я думал, что моя душа – это что-то вроде моего полупрозрачного двойника, который сидит в моем теле, пока я жив. Ну, знаешь, как во всяких там фильмах. Я думал, что моя душа вроде как всегда со мной, и уж точно не подозревал что она женского пола.
- Твоя душа – это то, чего у тебя никогда не было, то, к чему ты можешь только стремится, но… - назидательным тоном молодой учительницы произнесла незнакомка.
И пропала.
Всего моего словарного запаса хватило только на многозначительное:
- Да…
А потом я стал прозаиком, ведь форма не главное, главное – это то, чего у меня нет, но к чему я всегда стремлюсь, и может быть, когда-нибудь достигну.
А завтра я напечатаю объявление в газете. Даже текст уже придумал:
«Ищу душу. Особые приметы: большие грустные глаза, в которых отражается луна. Т. 76-07-62. Спросить Давида».